17.
Медленно мы подбирались к храму. Вышли на хитиновый свет. В полумраке мне показался скелет! Кости — то ли гигантской собаки, то ли льва. Попробуй тут разбери! Рядом — шахтёрская каска, разбитый фонарь, брошенная кирка, истлевшая горная сумка. Полумрак разведанной штольни.
— Это кто?
— Не обращай внимания. Все уже давно мертвы, — успокоил терранавт. — Это с третьего уровня.
— Ты говорил, запечатано там.
— Но не всегда же… Случилось однажды. Это — после. Ты не бойся сейчас. Хочешь, по порядку?
— Давай уж, — я оглядел пространство. Ничего общего с известными церквями. Старался не думать про скелет и отвлечь внимание.
Длинный, просторный зал с уклоном наверх, к эскалатору. Посреди огромной станции-капища — рисунки: изображения Великого Червя, Ируская Тёща — Солана. Мандалы, психоделика воздействий, трансовые откровения и полная, безграничная свобода рисунка. Отсутствует пошлость — будто её вытеснило давлением из сознания и унесло по вентиляциям. Ряды скамеек, истлевших от времени, где спали. Место уюта и тишины.
— Седьмой храм! Подожди. Остановимся. Такой шанс! Помолиться надо — чтобы не убили и за мир во всём Мире. Бог всех любит, а Великий Червь — слышит. Всех.
Я не мешал Валику. Подождал, стараясь восстановить дыхание. Потирал ушибы и ссадины. Двинулись к эскалатору. Неожиданно по залу эхом, нехорошим звуком, прошёл гул. Будто грохнуло что-то далеко в тоннелях — и спереди, и сзади. А потом — дошло до нас. Загорелся свет! Ослепительный, яркий. Закрыл глаза. Зрачки просили тьмы. Инстинктивно упал, вжался в пыль и мусор.
— Забыл сказать, — иноходец растянулся рядом, как кот. — Электричество кое-где до сих пор работает. Автоматика. И наверху тоже так. — Валик оторвался от тихой молитвы. — Сейчас поднимемся. Лабиринты, штольни — мы прошли. Здесь сланца бассейн, и остального… Доступ лёгкий. Стали пути от храмов крошить, прогрызаться кто как. Не поймёшь теперь — люди или уже нет. Пробивались во все края. Гморики — те, из будущего — поползли куда попало, в разные времена. Не много, по чуть-чуть. А вообще, они золото стерегут. Ну, так сказать. К людям у них интерес один — назад своё получить. Считается, что после, они добычу мельчат и назад в землю возвращают. Своя система. А до сланца им дела нет. За золотом идут и гибнут. Налёты на ювелирные магазины, охрана, перестрелки, убийства. Не всегда им уйти позволяли. Это наша полиция не сумела, а за почти двести лет — там иная управа. А знаешь, чего боятся?
— Чего, огня?
— Может, и огня. Но соли почему-то не терпят. Если при тебе соль — сможешь ответить. Я вот не сказал тебе сразу, а сам мешочек в путь взял. А как же… Это всё неважно уже сейчас, потому что нам туда, — Валик указал на подъёмник — ленту ступенек, плывущую в воздухе. — Антигравитация. Тут много такого. Система не подводила. Поедем!
Оставили чарующий храм. Откуда-то от стен пробивалась музыка. Нежная, зовущая. Приглашала остаться дольше.
— Откуда мелодия такая?
— Какая мелодия, ты о чём, брат?
— Не слышишь?
— Галлюцинация. Такое бывает. Особенно здесь.
Валик шагнул на пластину подозрительной технологии. Я — следом. Медленно отправились наверх.
— Тут не быстро всё, потому что давление. Иначе глаза из орбит полезут. Ты не волнуйся. Система знает, как надо. Больно не будет.
И вновь перехватило сердце. Этот терранавт точно доведёт меня до приступа!
— Нам туда, — продолжал Валик. — Верхняя слойка. Станции: Прогресс, Петерсона, Писателя Хантсома, Прямая, Народного Единства, Станция 2147 года… и ещё одна.
— Странные названия, — нашёлся ответить, балансируя на медленной ступне.
— Почему?
— Непонятные.
— Были, значит, причины. Это не наша история. Это — что будет дальше, Петя. Вот спроси, почему 2147 годом назвали? Не знаю сам. Но интересно.
Откуда-то вновь послышался нарастающий гул мчащего состава. Мелко сверху посыпалась земля.
— Самое трудное уже позади, — иноходец крепче прижал велосипед. — Поднимемся, выйдем наверх, потом ещё выше — и на месте. Главное — не третий слой. Вот там серьёзнее всего, брат Пётр, — Валик сглотнул ком. Беспокойно оглядывал остатки давно истлевших человеческих костей вдоль стен. — Смертные сходят с дистанции. Особенно на третьем. Там порталы в особые миры. Спецпредставительства. Их — семь, как станций и храмов. Зеркальное отражение сил. Думай сам, брат Пётр! Метро — это же уровень поверхностный, самый верхний. Порог. Явь. Зал ожидания. Пригоден для жизни. А вот с храмами — труднее. Зона медитации, предела. Внутреннего одиночества. Зона сна и Прави. Лимб. Реликтовые явления от эффекта выползня. Полуночье. Давление, изменения сознания, вечная музыка… Угашенные шахтёры. Переходный мир. Память, эхо разума Червя и Соланы — для тех, кто идёт следом. Но третий уровень — по-настоящему опасен. Туда человеку нельзя. Там граница. Там корень. Навь. Змеевик. Враждебный предел. Ощущение чужого присутствия. Сильное искажение времени. Ни как здесь…
— Ты что-то умно говорить стал.
— Валере спасибо. Глаза открыл. Это мы пока под землёй — я объяснить как-то могу. Наверху — уходит всё. Но и ты сможешь. Понимание в дар идёт, при посвящении. А для того пройти надо. Разницы нет, какой ты умный наверху. А важно, чтобы другим иноходцам объяснить потом мог. Ползёшь вверх — можешь всё объяснить. Потом — уже с трудом. Откровение именно тут: из Прави сланцевой — да в Навь скоростного метро. Ты слушай, пока едем.
Там, в ядре, — чистый Ад. Но есть врата. Каждая арка — в свой круг. Или в свой мир. Знания приходят в храмах, если быть там долго. Некоторые чувствуют зов — синдром замкнутой глубины, подсознательное стремление глубже…
— Не пугай, Валик!
— Извини. Там не всё так гадко. Миры физические. Человек там может быть — какое-то время. Иногда дольше, чем жизнь здесь. Ломиться на рожон при жизни — не рекомендуется!
— Нет? Почему же?
— Это Сансара почти. Круг Времени. Семь реальностей, свои правила движения и всё такое. . Если проще, есть Врата в Мир Дэвов. Там живут Боги и ангелы. Мир радости и наслаждений. Лучше нашего: сильные, крепкие, всё у них в радости. В блаженстве, забывают плохое, и страдают после, когда приходит время смерти.
— Смертные боги?
— Да. В этих мирах нет вечности. Всему конец. Вторые врата — в Мир Полубогов, или демонов. Они почти равны богам, но по другую сторону и конфликтуют мирами. Тьма — это отсутствие света. Сила, страдания. Постоянная борьба. Соперники и антиподы. Совесть и справедливость — оттуда. Третий — наш. Людской. Радость и страдания вперемешку. Всё зависит от кармы и разума. Возможность выбора — редкий дар. А в других мирах его нет.
— Ересь какая-то.
— Почему?
— Продолжай.
— Думай, как хочешь. Я доеду и забуду. Это и не важно тебе, если ходить мирами не хочешь, а любителей мало. Четвёртый — мир животных. Как Земля, до появления человека. Инстинкты. Жестокость. Несвобода воли. Если проломить оборону и войти туда — окажешься человеком среди зверей. Будет мясо. Ну, это теория, конечно. Пятый — Мир адских существ. Возможно, настоящий дом Великого Червя. Единственный, где выжить человеку нельзя. Но если бы можно — общались бы напрямую с метростроем.
— Это как? Через храмы?
— Через храмы. Проще неуда…
— Интересно, что пастор с Балкан, думает по такому вопросу?
— Сказал бы: ловушки Сатаны.
— А ты?
— А мне не важно. Тебе нужны знания — бери. Не подходят — борись верой. Шестой мир — отсутствия форм. Живущие там — чистая энергия. Нет тел, нет пространства. За пределами всяких познаний. Но и там живут не вечно.
— Вот это — любопытно!
— Пояснять не стану. — Валик развёл руками, придерживая шведский велосипед. — Это для меня трудно. Мы скоро подъедем наверх — и я потеряю мысль. Так что скажу: есть и Седьмой Мир. Мир Возможностей. Там можно стать кем хочешь. Сам себя лепи. Одно условие: развиваться упорно. Брать, что нужно. Возможности безграничны. Пока не наступит срок уйти. У каждого мира есть Страж. Всё замуровано, иначе коллапс. Силой не пройти. Но постоять рядом можно. Там — знания. Если по-хорошему — диалог возможен. Ответы можно получить. И даже шанс вернуться. Но мне туда не надо. Я человеком остаться хочу. Если пойдёшь — то без меня. Я лучше к Деду Морозу…
— Любая дыра — повод в неё проползти.
— Без меня! Ты что, думаешь, один такой умный, друг Пётр?
— А есть претенденты?
— Есть абсолютная правда. Мы достигли половины пути. Уже где-то близко к миллениуму.
— Прости, чего?
— К тысячелетию города. Выйдем — там наверху будет 2219-й! Это если рекламе верить. Какой реально год — разберёмся на месте.
— А как же Музей Киноискусств?
— Он там. Но не сбивай. Я про Врата тебе что, просто так говорю? Там и практика была. Лет за восемнадцать до войны.
— До какой ещё войны? Куда ты меня тянешь, Валик?
— До Четвёртой Империалистической, — Иноходец казался строг и серьёзен.
Куда-то исчез в нём падальщик, сборщик тары из мусорных баков. Антигравитатор подъёмника делал его выше, сильнее, круче. Почти вождём становился.
— Мне страшно, друг! — возопил я.
— Чего тебе, брат Пётр? Утоли печали. Скоро всё кончится. Но пока — знай: после второго удара, магнитом перезашибло почти всех людей. А до того — был 2201 год, начало XXIII века. Почти за двадцать лет до всего.
Я же тебе про станции говорил… Таллин в расцвете, метро как швейцарские часы. Ниже — храмы, сланец, фосфорит, соль, золото, ещё глубже — порталы, врата. Перед войной — куча техники в строю: пограничные, боевые машины. Ещё — алчность. Что там кто говорил, чего хотел? Решили бить наверняка. На практике познать.
Говорили: «Врата? Что за чушь? Да, ресурсы там новые, минералы недоступные выше, новые возможности бурения».
Сунулись. Станция Прогресс. Почему — Прогресс? Я не скажу. Что там за мир — только гипотезы, версии, мутные показания Соланы из конца XXI века. Ещё — память Червя. Но были версии. Кто-то в храме услышал, кто-то — этак…
Стали прожимать Прогресс. Технику стянули. Откололи плиты — а там и правда, Страж! Упёртый, сильный. Стали бить. Отсюда — давили внутрь, а те, кто за ним — пёрли вовне. То есть, к нам. Только не знали, что он на два фланга оборону держит. Статус кво. Никого не пускает: ни людей, ни своих.
Убили в итоге. Тот рухнул героем. И попёрло!
Ты думаешь, там, на Прогрессе — Мир Отсутствия Форм? Как бы не так! Такие твари полезли! Наверху сам увидишь. А некоторых со второго яруса до сих пор убрать не смогли.
До второго удара техники в избытке имели. Слишком верили в силу. До сих пор не ясно: попали к демонам или к зверью. Потянули войска. Пришлось сдать второй уровень, под Прогрессом. Потом его, с потерями, вернули. Кинули боевой спецназ. Остановили прорыв. Договорились как-то…
Там до сих пор всё не расчистили, и вряд ли уже расчистят. Закупорили почти как было. Залили плазмой. Понятно, что уже не люди.
— Твари?
— Киборги. Добрый интеллект. Щупают датчиками. Что происходит — точно не известно. Тишина снова. Прямой угрозы нет. Агрессию прекратили. Дроны, утилиты сбора данных — по эту сторону. Анализ излучений, и всё такое… Всё, что можно осмотреть и понять.
Никаких широких новых данных с тех времён. И по Стражу — данных ноль. У каждого — свой Цербер. Ни монстр, ни интеллект туда теперь не пробьются. И человек — тоже, я надеюсь.
— А иначе что?
— Иначе будет пить некому. И бутылок мне не собрать. Мира не станет. И не только нашего — вообще. Всё сольётся в один, другой, третий. Реальность смешается, и все погибнем: аморфы, люди, боги…
Черви, может, останутся. Конечно, не все. Закроют проходы заново. Ликвидируют течь. В крайнем случае — звезду разогреют и взорвут, прижгут выходы на всю систему.
Это, брат Петя, зона, куда нам нельзя вообще. Запрещено знать. Потому что бед натворить можем.
Вот эти Церберы… Ты думаешь, кто они?
— Ангелы?
— Люди. — Валик подтянулся, ухватил меня рваной рукавицей за конец верёвки. — Те самые. Семь трупов Олевисте. Жертвы, что кровь в святом месте пролили.
— Это почему?
— Жертва сакральная. Спокойствия там, внизу — нет. Как в болоте с крокодилами. Вроде тихо, а попади в муть — сожрут.
Нервные стражи, дроны бурильные, датчики у каждого портала. Превосходный интеллект. Специальная исследовательская операция. СИО. Осторожная, аккуратная — пока.
— Валера говорил?
— Валера.
— Слушай дурака больше. Что ещё говорил? — Мы почти поднялись наверх. Я почувствовал, как возвращаются силы.
— Про наше время много чего. Там впереди — болезни всякие. Вирусы из Китая. Война: Россия, Украина, Израиль… Голод — совсем скоро. Всем плохо будет. Опасно.
Понимаешь, всё дело в цифрах. В числах дело! Если знать как, если высчитать траекторию и путь — можно попасть куда нужно. Главное — верить и двигаться. И считать. Постоянно в голове держать уравнения. Понимаешь?
И ещё он говорил: всё, как живём, что творим — всё куда-то записывается. Будто на видеокассету. Плёнка двигается. Пассики, шарниры, шестерёнки крутятся… Потом — режиссёрский монтаж и комиссионная оценка.
Плохо жил — ответишь перед Главным. Хорошо жил — тоже ответишь.
За всё спрос. А как иначе?
— Паникёр с пистолетом страшнее обезьяны с автоматом.
— А я верю. Валера — умный, богатый. Мэром станет. Он обещал.
— Валере — валерово. А вот назад пойдём — в храме подольше задержимся.
— Зачем это? — насторожился терранавт.
— Тишину послушаем.
— Я проверять не стану! Уговора не было! Ниже второго яруса — не пойду. Да и смысл нам туда?
— Любопытной Варваре… жопу разодрали. — Согласился не идти я — и перевёл дух.