15.
«Теперь я понимаю, как всё исправить. Нужна новая линза. Где достать?.. Ни на «Таллинфильме», ни даже в Москве помочь не смогли. Линза к волшебному объективу.
Сама по себе немецкая камера — Siemens 2000 — экземпляр не редкий, но переходник, линза… второй такой не отыскать. Опытный образец самого инженера. А как иначе?
Публиковал объявления в «Приват-инфо», просил помощи в интернете.
Ничего!
Нет результатов.
Больно видеть, как мучаются отсроченные в годы люди.
Не их ли тени душ, пробираются ко мне в дом по ночам — из глубин старых ревельских подземелий?
Нужна линза. Иначе — ничем не помочь.
Линза!
Линза…
Линза!»
Люк нехотя поддался, скрипнув ржавой петлёй. Замков нет — по-другому их бы точно заметили при обыске.
Многоярусный подвал — не прихоть дяди и не его задумка. Строили по обязательству магистрата, на случай осады, для склада провианта и обустройства.
Владимир Иванович откопал уровни, причитавшиеся ему от «Таллинфильма» квартиры.
Внутри — запредельно! Скрытый, минус второй этаж. Настоящая лаборатория. И зал. Стеллажи. Плёнка разных лет. Гибрид истинного киношника. Сухо и тепло, как положено для архива и всех стадий производства фильма.
Ни отцу, ни тем более мне, дядя никогда не доверял этих пространств. Не говорил, и уж точно не показывал.
Старый советский рычаг включения света. Перевёл в положение — и озарилось пространство.
Захрипел, отшептался радиоприёмник, так долго ждавший электротока.
Старенькая, искоцанная «Звезда-54» в деревянном корпусе.
Позывные радио «Таллин». Пространство заполнил приветливый, бархатистый голос ведущего — Вадима Анцупова.
Владимир Иванович перестроил схему под FM-диапазон? Вот и паяльник, и всё, что надо — в углу мастерской, за шторкой…
Осваивался долго. Сердце беспокойно гоняло кровь.
Вот, сиротливо в углу, — и немецкая камера, с выбитым «глазом» объектива. Инвалидная. Не способная к эффектам и волшебству.
Дядя убился, так и не раздобыв ей нужный «протез». Не отыскал решений. Да и что искать?.. Опытный образец. В своём роде — единственный, быть может. Эксклюзив, спасающий жизнь — но отбирающий память и разум к долгой старости.
Морщинистая немощь. И регулярно мокрая ночь — на казённом матрасе, под недовольное утро суетливого персонала больницы.
Ненужный — ни своим, ни чужим, ни себе. Или гибель в рассвете, и полной силе — нелепая, ужасная, окончательная?
Сцепка. Клинч жизненных обстоятельств, без простых решений.
Что выберешь ты — не окажись рядом с твёрдой рукой фронтового оператора, киношника-передвижника?..
Шорох.
Далёкий, неясный звук остановил эти мысли. Уровень не ограничивался одним лишь этим залом.
Я обошёл капризный приёмник, шагнул ко второй двери. А там — коридорчик: ни широкий, ни узкий. Дальше — люк на вентилях и мощных рычагах, почти как на подлодке. Или — как в бомбоубежище на случай самой страшной войны.
Дверь — глухая, суровая. Два этажа под фундамент.
Что там?
Нынешняя обитель фантомного дяди? Или территория сил куда более мощных — и для жизни вредных?..
Путь влёк куда-то глубже вниз.
Вот так — наследство.
И ты один на один.
Шагнул навстречу. Ближе. Подтянулся, аккуратно прислушался.
Ухом коснулся металла, облупившейся серой краски.
Тишина.
Но не долго.
Будто есть там — движение.
И опять этот шорох. Только дальше.
Движение расчётливое, внезапное. Как поступь хищника. Как выстрел охотника — резкое.
Звук по ту сторону.
Захотелось бежать. Вырваться наверх. Удрать из проклятого дома. Продышаться. Выпить. Всё забыть.
Но — вопреки, я коротко постучал.
Там услышали.
Что-то шарахнулось в сторону, опрокинулось — и повалилось вниз.
Кто-то споткнулся.
Затем — шаги. Гулкие. Торопливые. Прочь…