10.
Встречаемся у меня. Но перед этим — на улицу Виру, собрать букет у цветочниц.
Улица Виру, что раньше носила имя Lehmstraße… Кто теперь знает, что здесь когда-то обрабатывали глину? А ведь скрывает она куда больше исторических тайн. Взять хотя бы Вируские врата у цветочного ряда. Почему «врата», если башни две, а стены между ними — нет? Топоним остался, а саму стену, соединявшую башни, снесли. Мешала — низкая, приземистая — первому в городе трамваю. Была тут и ещё одна, массивная, четырёхгранная фортеция XIV века, со сводчатым проездом. Её тоже не пощадили — в 1843 году признали аварийной и разобрали. Неподалёку стояла и артиллерийская Лурерборх, помнившая Ливонскую войну. Сигналу её труб позавидовали бы даже в Иерихоне…
Воспоминания прервал голос:
— Ты, Петя, друг?
Я вздрогнул и обернулся. Передо мной — Валик. Искренний, всегда радостный встрече. В руке известный мешок. Резкий человек, не теряющий времени. Активный в поиске тары.
— Привет. Напугал.
— А новость слышал? — громко спросил Валик, выдохнув и подаваясь вперёд.
— Что ещё?
— Валера пропал! В катакомбах, представляешь? А я знал, что так будет! Говорил — не слушал. Вот и пропал теперь, Валера. Исчез.
— Почему так решил?
— А потому что корону он свою нашёл наконец! Корона датского короля!
На Валиков выкрик стали оборачиваться прохожие.
—Тише ты! Говори по делу.
— Ты всё равно не поверишь…
— Обижаешь, друг Валик.
— Тут главное — позитивное мышление. И обид не будет! Хочешь, книгу тебе хорошую достану? Христианскую, сильную книгу, про позитивное мышление! А? Я своё уже изменил на 20%! Больше пока не получилось. Тут. понимаешь, проблемы одни…
— Какие ещё проблемы? К делу давай.
— Про Валеру? Про Валеру много говорить нельзя — это его тайна. Но тебе — можно. Только никому!
— Слово. — До встречи у меня ещё оставалось время.
— Ладно. Что он тебе про семь врат говорил — всё правда. Там есть ходы. В прошлое и в будущее. Хочешь, скажем, оказаться в 1553 году?
— В Ливонскую войну, что ли?
— Нет там ещё Ливонской войны! — Познания собирателя тары, удивили, поставили на место. — Там первую книгу на эстонском языке отпечатали — «Малый Катехизис Лютера». Правда, не у нас, а в Любеке. Но всё же…
— Не спеши. А Валера-то тут при чём? Не пойму.
— А он в прошлое и ходил. Только, не туда. В 1219-й. А там — опасно. В прошлое нельзя, там реально опасно, понимаешь, друг?
— Предельно хорошо. Но…
— — А в будущем, там очень интересно! До метро если выбраться, там от верхнего предела, в нижний предел, и наоборот можно!
Прохожие, что остановились рядом, потеряли интерес и пошли дальше. Валик наклонился ко мне с заговорщицким видом:
— Думаешь, где я настоящего Деда Мороза видел?
— В будущем?
— Да! А ещё знаешь кого? Нашего Валеру — с короной на голове! Правда, не самого, а на портретах. Там город уже другой. Всё изменилось, ты не поверишь…
На этих словах он крепко и доверительно ухватил меня за рукав.
— Я же ему всё это рассказывал, а он только в рыжую бороду смеётся, перетаптывается с ноги на ногу. Я знал точно — найдёт он свою корону и выйдет в будущее! Я ему однажды место показал. Там далеко. 2219 год! Тысячелетие Таллина, представляешь? Только одному идти страшно…— Ой, смотри!
Валик вдруг посуровел и потянул меня в сторону.
— Что такое?
— Зря я вспомнил… Сейчас опять грабить начнут… — Серьёзно сказал. Глаза наполнились страхом.
— Кого грабить, что-ты, Валя? У тебя тут враги есть?
— Да не меня! Вот-же смотри! Я про свадьбу в доме, где не горит свет рассказывал, вспомнил?
— Ну…
— А потом, про дом на Вене. Это гморики всё! Гморитяне проклятые!
Он крепче сжал свой мешок — тара звякнула.
— Толком объясни…
Валик, как обычно, перескакивает с темы на тему. Но если держаться за нить — можно уловить суть.
— Долго говорить сейчас. Вот, если хочешь, сам посмотри.
В стороне от нас, по направлению к Ратушной площади, двигалась большая группа азиатских туристов. Среди них, чуть в стороне, ещё одна. Вот только, не понять откуда. Невысокого все роста. Кожа смуглая, тёмный волос, чёрные куртки в основном, и у каждого, солнечные очки. Это, в пасмурный февраль! Жестикулируют, спорят будто бы, но молча. Беззвучно.
— Глухонемые. И что?
— Нет! Гморы. Пошли — сам увидишь. Только осторожно, по стороне. Надеюсь, золота при тебе нет?
— Откуда?
— Тогда смелей.
Мы вытянулись к площади, где до сих пор стояла неубранная ёлка и притягивал внимание лабиринт «Сказочного леса». По пути встретился Человек-Пружина — Женя, уличный актёр пантомимы, замерший в образе. Оживляет его лишь звон монеты со стороны.
— Гляди, как работать начнут! Только близко не подходи, зацепят! — зашептал мне Валик на ухо.
Группа невысоких существ вдруг вклинилась в японцев, стала размахивать руками, притопывать, тесниться. Всё стремительно. Началась перепалка. Кто-то из азиатов оказался мастером единоборств — ухватил проворного жестикулянта и потянул к себе. Я шагнул ближе, чтобы рассмотреть.
— Эй, Петя, Валик! Осторожно! — крикнули со стороны ресторана «Карл Фридрих».
Обернулся. Валера. Живой. Стоял и махал руками: мол, назад, назад!
…И тут события рванули, как спущенный тормоз на склоне.
Со всех проходов, с семи улиц и переулков — как по сигналу — хлынули полицейские. Семь направлений, семь улиц: и каждая плевалась людьми в тёмно-синем. Команда «К», в бронежилетах и шлемах, с щитами и дубинками. Иные, — в патрульной форме, но с лицами, будто застывшими в агрессии. За ними — визжащие, не гуманные «Витары», глухо гудящие «Опели», мигалки, сирены, и, словно щёлкнул рубильник — шумовая стена. Мгновенное почти оцепление. Тех, кто попал в эпицентр, стали теснить, вдавливать в Сказочный лес.
— Назад! Назад! — кто-то закричал, но уже поздно.
Всё, что находилось на площади, замкнулось в круг. Люди — и туристы, и местные — толкались, пятясь, скатываясь в ёлочный лабиринт «Сказочного леса». Кто-то звал детей, кто-то просто стоял, не веря глазам.
— Бежим, Пётр! — прохрипел Валик, и рванул, виляя, как подстреленный заяц из кольца окружения. Сначала влево, потом — резко вправо. Был ещё шанс, затеряться в лесу, на мгновение, второе. Надеялся выскользнуть, раствориться в толпе.
Но не успел.
Щёлк! — пластиковая стяжка сомкнулась у собирателя бутылок на запястьях. Закричал визгливо, по-животному. Пружина-Женя, замеревший в своей мимической позе, попытался шевельнуться, но тут же получил в колено — глухой удар, и рухнул, неестественно скрюченный, шляпа-котелок отлетела в сторону.
— Pikali! — завопил один из полицейских, и тут же — второй удар, без жалости.
И тут началось самое странное.
Тёмные человечки, невысокие фигуры — гморики — вдруг ускорились, словно кто-то нажал кнопку перемотки. Они, казалось, проскальзывали сквозь людей, сквозь щели, сквозь воздух. Один за другим — пропадали в лабиринте. Полицейские хватали кого могли — японцев, туристов, случайных прохожих — но не их. Те исчезали, растворялись, оставляя после себя лишь лёгкое дрожание воздуха. Я заметил, как двое с лёгкостью ковырнули тяжеленный люк, и решительно юркнули под землю, куда-то на дно водостока.
— Падай, падай друг, Пётр! – закричал совет, креплёный Валик и сам рухнул на мокрый, слякотный асфальт. Я оглянулся, слишком поздно. Кто-то сбил меня с ног. Пытался отмахнуться букетом — бедный подарок для Вики — и получил резиновую дубинку в неостывшую от воскресного избиения лодыжку. В глазах потемнело.
Загадочный народец, просто исчез, скрылся за ветвями, стал невидим. Захлопали двери сразу нескольких домов. Треснули низкие стёкла первого этажа, дома номер тринадцать: внизу сувениры, а наверху, индийский ресторан. Юркие твари, просочились, обошли первый кордон.
— Через внутрь уйти пытаются! – Лежащий неподалёку Валик, перекатился ближе. – Вот тебе и позитивное мышление! Куда же тут, друг Пётр!? Говорил тебе, в городе черти ползают!
И правда, на чертей этот люд походил не мало! Вот только ни рогов, ни копыт, да и хвостами не обзавелись. Какой-то особый вид. Зато, невероятно юркий.
И тогда — выстрел. Один. Хлопок.
Серая тень, метнувшаяся было в нашу сторону, осыпалась, как сорванная драпировка, растворилась в прах. Земля и пепел — там, где только что кто-то бежал.
— Видел?! — Валик, вжавшись в землю, дёргал меня за рукав. — Вот тебе и духи! Не верил? Вселился бы, если б попал! Смотри, смотри, Петя! Наблюдай! Потом не говори, что чертей на свете нет! Вот они, духи сильные какие! Мог внутрь тебя вселиться!
Где-то изнутри домов, куда попытались отступить гморики, послышались новые хлопки и грохот падающих витражей. Первый выстрел, как сигнал. Шутки закончились. Полицейские шли осадным штурмом. Стрельба на поражение. Иначе не остановить. Гморики уверенно прорвались внутрь зданий. Площадь перестала быть мирной — она превратилась в боевую зону.
В кого попали ещё, отсюда не видать. Потом, депортация. Массовая и быстрая. Всё, что не успело сбежать — в фургоны.
Нас с Валиком втолкнули в один: быстро, жёстко, без слов. Под лицом — чужие ботинки. Пружина Женя — изогнутый, как сломанный манекен, — оказался третьим.
Бойня в Сказочном лесу.